Исторические личности

Борис Коваленко

Карта | Фотографии улиц

ПОСЛАНЕЦ СТРОЙКИ КОММУНИЗМА

   О том, что в городе есть улица Бориса Коваленко, как выяснилось, не догадываются даже те, кто знал этого человека при жизни. Кто строил и ГЭС, и город и считает себя старожилом. Самого Бориса еще как-то помнят - дескагь, был такой, - а вот о том, что есть улица его имени, слышат впервые... Бывшие гидростроевцы знают улицы Комзина и Мурысева. Знатный экскаваторщик Коваленко, жизнь которого оборвалась в авиакатастрофе, - третий и последний в прескромном списке строителей Волжской ГЭС, нашедших место на карте Тольятти. А когда-то имя это гремело, если не сказать громыхало. Нуждавшаяся в героях страна знала своих героев, взращенных в буднях великих строек.

«Новая Земля»

   Впервые я услышал имя Бориса Коваленко в конце 80-х. О его трагической судьбе узнал из старого документального фильма «Без легенд». Помню, сам привез катушки с Куйбышевской студии кинохроники на мемориальскую педелю памяти в Тольятти. Потом мы крутили его в ДК «СК».

   А пару лет спустя познакомился и с одним из создателей картины - выдающимся режиссером, рижанином Герцем Франком. Мы работали над интервью для журнала «Столица», и, когда заговорили о его фильмографии, он сам назвал «Без легенд» в числе самых удавшихся, самых дорогих ему фильмов (в одном ряду с такими шедеврами, как «Высший суд», «Жили-были Семь Симеонов»). Только спустя годы я понял почему...В своей книге «Карта Птолемея» Франк так описывает историю создания картины: «Жил когда-то знаменитый экскаваторщик Борис Коваленко, имя которого еще при жизни стало легендарным. Через семь лет после его трагической гибели в авиационной катастрофе документалисты решили сделать о нем киноочерк... Драматургия сценария строилась на факте гибели героя и, в частности, на легенде о том, что, когда самолет уже падал, Коваленко сумел добраться до пилотской кабины и передать по радио наказ своим товарищам... Но когда начали снимать, выяснилось, что никаких магнитных записей нет и что вся эта история, вероятно, вымышлена журналистом, которому она понадобилась, чтобы в своем очерке придать гибели Коваленко героический оттенок. Словом, этой вершины в реальной жизни не оказалось. Не удалось обнаружить и многих других... легендарных "пиков". Зато в ходе съемки открылась "Новая Земля"- настоящая жизнь Бориса Коваленко, которая несравненно богаче и интереснее придуманной».

   В настоящей его жизни - особенно до появления на строительстве Куйбышевской ГЭС - если верить немногочисленным (и, наверное, столь же достоверным, как последний «наказ») документам и письмам Бориса - ничего героического не было. Скорее, наоборот. Родился на Украине, в селе Гребенки. Там, в семье отца, провел раннее детство. «Когда подрос, перебрался в Донбасс, к старшему брату-шахтеру, - читаем в книге Елены Микулиной "Ты жив, Борис", где Коваленко выведен под именем Павленко. - Рос... мальчишкой неспокойным, непокорным. Вечно его тянуло вдаль. Как только наступала весна, Борис был таков! Первый попавшийся товарняк увозил его то на юг, то па север. А осенью как ни в чем не бывало он снова появлялся в шахтерском поселке и садился за школьную парту. Где был, как жил эти месяцы? Никто не знал...»

   «Я, бродяжничая по поездам и воруя, случайно попал в Москву, - писал впоследствии сам Коваленко в одном из писем. - Там, в Москве, попал к матросам в Химки. Работал у них, чистил кастрюли, мыл посуду. Два раза подавал, чтобы меня приняли служить добровольно в ряды ВМФ. Меня не приняли в связи с малолетством (к началу войны ему исполнилось пятнадцать. – С. М.). Тогда я сам себе добавил годы, и меня приняли во флот, зачислив срок службы с 1943 года».

   «Потом шкода мотористов-дизелистов и в 1946 году - Дальний Восток, Сахалин. Может быть, Борис так и остался бы моряком, но простудился, заболел воспалением легких, врачи распознали признаки туберкулеза, - дает свою версию Микулина. - Кто-то посоветовал поступить на железную дорогу, там нужны контролеры. От неустроенности, недовольства самим собой Борис начал выпивать...»

   Именно в поезде вчерашний вор, а затем контролер встретил свою половину. Сима была школьной учительницей, человеком совсем из другого мира. Уже беременная, однажды она нашла на столе записку: «Так больше жить не могу. Хочу все начать сначала. Вернусь, когда стану человеком. Борис».

Наверх

Экскаваторщик Железняк

   Местом для превращения в человека была избрана великая стройка на Волге, куда, по некоторым воспоминаниям, 25-летний Коваленко прибыл почему-то в тельняшке и морском бушлате. Сразу - к начальнику строительства.

   - Ко мне много людей всяких ходило, - вспоминал многоопытный, повидавший виды Иван Васильевич Комзин в фильме «Без легенд». - Я как-то неравнодушен к людям крупным, большим, и особенно я обратил внимание на его руку. Когда пожал ее, гляжу - почти такая же, как у меня! И я ощутил, что она не имеет никаких бугров, понимаете, это рука не рабочего. Я ему сказал: «Ну что ты руку-то прячешь? Покажи!.. Нигде ты не работал, друг!» И вот тут он схватил шапку, закрыл шапкой лицо, вытерся несколько раз ею. Вижу, у парня слезы на глазах. Я говорю:

   - Ну, хватит. Я не желаю знать, кто ты, откуда ты, что ты. Скажи, чего ты хочешь.

- Дайте мне самый большой экскаватор!.. Я научусь...

Я понял, что этот человек от легкой жизни, которую он имел - какой, я еще не знал - хочет отойти. И я решил помочь...

   Это в фильме, а в книгах Комзина первая встреча описана совершенно иначе. Борис выглядит бесцеремонным, даже развязным, Никакого бушлата нет и в помине. На нем «невероятно засаленная телогрейка, лоснящаяся кепчонка, стоптанные валенки». Шпана шпаной. Никаких слез и разговоров о трудовых мозолях. Чистосердечное признание: «Если б вы знали, товарищ начальник, как мне обрыдло по вагонам шататься!..» Но «прошло четыре месяца, и имя бригадира-экскаваторщика Бориса Коваленко получило широкую известность. Почти в каждом номере газеты "Гидростроитель" сообщалось об успехах его молодежной бригады имени партизана Железняка», - пишет далее Комзин.

   Имя легендарного матроса не случайно красовалось на «Уральцах» бригады Коваленко. «Эх! Родись я в революцию, цены бы мне не было! Гремел бы Коваленко, как тот матрос Железняк», - жаловался он журналистке Елене Микулиной.

Наверх

Полный ковш

   Считается, что именно чрезмерное внимание журналистов испортило Бориса. Вполне возможно. Но ведь был «социальный заказ» на положительных героев, и его надо было выполнять. При этом подыгрывали все. Так и с Коваленко.

   «Набросились на колоритную фигуру парня, а о человеке забыли!» - ругался потом Комзин.Особенно «загремел» Борис после того, как на котловане был опробован знаменитый «ковш Коваленко», разом бравший четыре куба грунта вместо трех. Всем известно, что придумывали они его вместе со своим тогдашним бригадиром Виктором Стариковым. Но главным в то время было не кто придумал, а кто «пробил». А пробивать идею на Уралмаш ездил Коваленко. Он же привез на стройку десять готовых ковшей увеличенной емкости.

   «И вот тогда впервые мы сговорились... Давайте поднимать Бориса на всесоюзную трибуну, - рассказывает в фильме журналист, впоследствии писатель Константин Лапин, один из тех, кто "открыл" нового героя и вытащил на первые полосы центральных газет. - Он такой, вы знаете, пробьет нее! Но не для себя - для бригады, для дела! То есть вырвать оборудование - для дела! А вырвет он артистически... Прямо входит к министру: "Здравствуйте, я Коваленко, посланец великой стройки коммунизма!.."»

   Многих раздражало, что обычно умевший держать дистанцию генерал Комзин из тысяч вольнонаемных так благоволил этому парню. Брал на рыбалку, звал на охоту. Закрывал глаза на многие вольности этого «выскочки».

   «Ловкач! - говорят о нем. - Славу любит, - пишет Иван Васильевич в книге "Это и есть счастье". - Отчасти верно. Ловкач. Хитрец. Тщеславен. Любит фотографироваться для газет и журналов. Водит знакомство и дружбу с писателями и кинооператорами, с артистами и художниками, вхож к министрам-. Но никакой корысти! Только для дела. Только для бригады, для стройки. Он влюблен в свою работу, рвется вперед, хочет, жаждет отличиться. И эту страсть нельзя не уважать...»

   По признанию друзей, после ряда побед Борис зазнался. И даже перестал здороваться: мол, нечего с каждым расшаркиваться. Его заносило все больше. Кульминацией взлета на всесоюзную трибуну стала история, приключившаяся на конференции сторонников мира, куда Коваленко делегировали от Куйбышевгидростроя.

   - Вот тут Борька сам себя «зарезал», - вспоминает Лапин. И рассказывает, как после настоящего человека Маресьева и знаменитого офтальмолога Филатова получил слово посланец стройки коммунизма. - Начал в стихах. Он говорит Маресьеву: «Вот летчик ты, летал без ног. Я не летал - я танк подбил! Глаза спалило мне... Кто зрение мне спас?..» - И прямо с трибуны подходит: «Ты, - говорит, - старичок, борец за мир!» - и целует Филатова взасос... Ни фронта, ни танка, ни слепоты в его биографии не было. И «занос» этот отрезвил многих. Коваленко сняли с бригадиров, исключили из кандидатов в партию. «Стать человеком» оказалось сложнее, чем думалось.

   24 марта 1953-го испивший горький «ковш» товарищеского осуждения Коваленко пишет в объяснительной: «...Прошу оставить меня на строительстве... Буду своим трудом искупать свою вину... Ваше доверие, будь я навеки проклят, оправдаю».

   И он оправдал. Одна только цифра - два с половиной миллиона кубометров грунта, вынутого его бригадой, - впечатляет.

   Словом, жизнь снова обрела смысл. В ней стало меньше легенд и больше правды. К завершению строительства Коваленко был принят в партию, получил «Знак Почета». Потом вместе со своей бригадой строил Кременчугскую ГЭС. А затем Комзин забрал его в Египет, на строительство Асуанской. Те, кто был с ним, вспоминали, как привязались к этому парню египтяне: особенно арабчонок Рамадан, которого Борис всерьез решил усыновить. Как провожали его в путь, оказавшийся последним: 17 августа 1960 года пассажирский самолет, на котором летел Коваленко, разбился недалеко от Киева...

Наверх

За собственной тенью

   «Он выдумщик был, романтик, - отдает должное Борису Лапин. - Он несомненно был очень талантливый человек, хотя писал с ошибками... Это был настоящий человек по духу. Он, правда, мне однажды сказал: "Ты знаешь, я с ужасом вижу, что моя тень обгоняет меня. Я за ней бегу, не могу догнать". Так может сказать только талантливый человек... Ну вот, создали легенду, и я очень горжусь, что и я к этому причастен...»

   - Конечно, Борис заслуживал Героя. Если бы не эта дурацкая история с Филатовым, то он и был бы Героем Соцтруда, - считает бывший зам. секретаря комитета комсомола Куйбышевгидростроя Любовь Филипповна Матвеева. - А после истории с Филатовым даже пошли слухи, что якобы кто-то из его родственников на Украине был в войну полицаем: мол, поэтому он никогда нигде старался не говорить о своем прошлом... Но несмотря на все наносное, па все сплетни, на его шалости и глупости - его, наверное, все же любили. Ведь он умел дружить, был рубаха-парень, как раньше говорили. И умел работать, и бригаду свою заставлял работать, не считаясь ни со временем, ни с трудностями. Знаете, если б он не погиб, с Асуана он бы точно Героем вернулся. Но так уж жизнь сложилась...

   «В Киеве мне отдали все, что осталось от Бориса, - писала жена Коваленко (это письмо стало прологом книги "Ты жив, Борис"), воспитавшая двоих его детей. - Цинковый запаянный гроб, обтянутый красным шелком и траурной лентой... Я не спала, не ела, мне чудилось, что Борис жив, а в гробу лежит другой. Но и этого, чужого, мне было жаль. Я чувствовала, что схожу с ума. Стала просить товарищей Бориса отрыть гроб. Может быть, это незаконно, но мы его отрыли... Ничего не нашла своего, родного...»

   Так кончается легенда.

Наверх

Околица

   Не мудрено, что о существовании этой улицы в городе знают очень немногие. В основном жители старой части поселка Жигулевское Море, на самом отшибе которого она и примостилась. Иначе и не скажешь: не улица - настоящие «курмыши», как говорят сами поселенцы. Никаких достопримечательностей. Никаких новорусских дворцов. Околица, одним словом.

   Почему ей дали имя Коваленко, никто здесь толком сказать не берется. Раньше она звалась Пекинской, переименовали в июне 1976-го (тогда же, одним решением горисполкома, появились улицы Ворошилова, Карбышева и Спортивная). Да и о самом Коваленко мало кто в поселке может сказать что-то и внятное: «Вроде ГЭС он строил» - и все.

   Правда, сегодня название этой затерянной улицы стало звучать чаще - в рекламе нового стрельбища, приписанного к ней бог весть каким образом: оно где-то за леском, за поворотом, еще поискать. Зато с поворота этого открывается потрясающий вид и на Комсомольск, и на порт, и на шлюзы, и на плотину, и на само здание гидростанции. И на правобережье, где трудился наш герой. Так что, если постараться - во всем можно найти какой-то смысл.

   И все же, почему именно Коваленко? Почему не прославленные герои соцтруда, коих на последней сталинской стройке было предостаточно? Поменьше, конечно, чем политзеков, по все же... А увековечили его. Многие ветераны КГС могли бы оспорить такое решение. Но историю не перепишешь, а в ней, как известно, немало случайностей, а то и несуразностей. Да, дутых героев в 50-е годы хватало. Их лепили порой из ничего, оставляя обделенным наградами массам трудящихся простор для пересудов и сплетен. Это объяснимо. Но в случае с Коваленко, как ни странно, единодушны все: и те, кого обошли вниманием по окончании строительства, и те, кто так или иначе был замечен и обласкан. Слишком нестандартна, непрямолинейна, контрастна и тем самым незабываема эта фигура. Слишком противоречива.

   - Коваленко? Конечно, знал: крупный был парень, рабочий человек, выделялся, - вспоминает, например, один из приближенных Комзина. - Язык у него был, пожалуй, излишне подвешен, но работал он неплохо. И голова у него работала. Но не отнять: умел преувеличить. Договорился до того, что он участник войны, а никакой он не участник. Вознес сам себя... Да из многих сделали героев, что там говорить! И это не только у нас - это было везде...

Источник материала: Рубрикон

Карта | Фотографии улиц

Наверх

Design by Vorona M.